6 февраля 2013 года состоялась встреча Д.А.Медведева с экспертами по «открытым данным». На сайте Правительства РФ выложены не только презентации докладов участников встречи, но и её стенограмма (28 страниц). Таким образом, можно поближе познакомиться с тем, что государственные органы ожидает в ближайшее время, а также узнать о последних законодательных и организационных инициативах Правительства, которые планируется реализовать в ближайшее время.
Во встрече приняли участие 65 человек (для встречи экспертов, на мой взгляд, многовато; больше похоже на конференцию – Н.Х.). Остановлюсь на наиболее интересных, с моей точки зрения, аспектах состоявшегося обсуждения.
Первым выступил Иван Бегтин, директор некоммерческого партнерства «Информационная культура». В нашей стране он одним из первых заговорил об открытых данных, и, что самое главное, начал реализовывать связанные с открытыми данными проекты на практике.
Бегтин ознакомил присутствующих с принципами, сформулированными общественными организациями, «как раз занимающимися этими данными, – это запросы общества, государства ко всем владельцам данных на то, чтобы их завели»:
8 принципов открытых данныхМой комментарий: Этот набор принципов «родился» в декабре 2007 года на встрече представителей 30 заинтересованных в «открытом правительстве» американских организаций и групп, прошедшей в солнечном Севастополе (только не в Крыму, а в Калифорнии), см. http://www.opengovdata.org/home/8principles
1. Полнота
2. Первичность
3. Своевременность
4. Доступность
5. Пригодность к машинной обработке
6. Отсутствие дискриминации к доступу
7. Отсутствие проприетарных форматов
8. Лицензионная чистота
Хочу отметить, что эти принципы, сформулированные на заре движения за «открытые данные», отличаются определенным экстремизмом, и к ним желательно относиться критически. Например, принцип отсутствия проприетарных форматов, если его соблюдать буквально, «похоронит» идею открытых данных в России, поскольку у нас как государственные органы, так и граждане предпочитают пользоваться как раз проприетарными форматами. С моей точки зрения, телегу не следует ставить впереди лошади: удобство доступа к данным в конкретных условиях и эффективное их применение более важны, чем «идейная чистота» ради ублажения идеологов открытого программного обеспечения.
То же можно сказать о принципе первичности, который расшифровывается как публикация данных в том виде, в каком они были получены из первоисточников и с максимальной детальностью. Не отрицая полезность раскрытия первичных данных, замечу, что во многих случаях переработанные данные имеют куда большую ценность. В общем, как всегда, крайности вредны!
Иван Бегтин также рассказал о международном опыте реализации проектов «открытых данные» и о том, как эти данные в мире используются: «… более 200 каталогов открытых данных, …десятки соревнований во всём мире», подчеркнув, что различными разработчиками уже созданы тысячи приложений на основе открытой государственной информации.
Он также отметил, что «люди как только видят, что информация доступна, ищут творческое применение её для бизнеса, для того чтобы общество могло использовать это для общественного блага».
Мой комментарий: Интересно, что в США период «розовой восторженности» уже закончился. Хотя есть примеры успешного применения открытых данных, пока не видно, чтобы получаемая экономическая отдача перекрывала дополнительные расходы государственных органов на выполнение этой программы (и это при том, что, в отличие от России, у США имеется длительный опыт повторного использования в экономике государственных научно-технических данных). Становится всё более очевидно, что выгоду от открытых государственных данных получают те немногие организации, которые обладают необходимыми для их «переработки» кадровыми и материально-техническими ресурсами, знаниями, программным обеспечением и т.д.
В данном случае интересен комментарий Д.Медведева к этому рассказу «Только не всегда получается то, что ты хочешь сделать».
Иван Бегтин рассказал о реализации первого российского общественного проекта OpenGovData, в котором каталогизированы все открытые данные, которые удалось найти на федеральном, и частично - на региональном уровне и у крупных госкорпораций и бизнеса, подчеркнув, что значительная часть этих данных уже опубликована, подготовлена, машиночитаема.
По мнению Бегтина, в России необходимо в первую очередь открыть следующие данные
- Криминальная статистика с детальностью до отделения полиции,
- Любая статистика Росстата в удобном виде,
- Статистика о происшествиях - пожары и др.,
- Контактная информация органов государственной власти,
- Данные экологического мониторинга.
Бегтин также отметил, что «сейчас не все чиновники знают, что такое термин «открытые данные», очень часто путают, что это» и предложил наладить проведение образовательных программ для чиновников «от начального образования чиновников до повышения квалификации, создания центров компетенции, тренингов, семинаров. «Это просто должно быть повсеместно, это должно быть некой нормой и касается в принципе не только открытых данных, а всего, что касается Открытого правительства, открытого государства.»
Мой комментарий: Я знаю два столичных вуза, в которых организовано регулярное повышение квалификации государственных служащих по вопросам открытого и электронного правительств и раскрытия государственной информации. Эти курсы не менее трех лет уже читаются, например, в Российской академии народного хозяйства и государственной службы, т.е. госслужащим рассказывали об открытом правительстве ещё до того, как Д.А.Медведев начал говорить о «большом правительстве» С 2010 года такие курсы проводятся в Московском государственном университете управления Правительства Москвы.
При всем уважение к «евангелистам» открытого правительства» и «открытых данных», им все-таки следует соразмерять свои «хотелки» с имеющимися возможностями. В связи с реформами государственного управления и кардинального обновления системы оказания государственных услуг на сокращающийся штат сотрудников государственных органов и без того ложится очень большая нагрузка. Заставлять государственные органы расходовать свои скромные ресурсы на открытые данные, от которых сами эти органы пока что ничего, кроме дополнительной головной боли, не получают – нежизнеспособный подход.
Интересным, на мой взгляд, было выступление министра Правительства Москвы и руководителя Департамента информационных технологий А.Ермолаева. Он рассказал об успешных проектах, реализованных в Москве, и затронул вопрос о сложностях, с которыми сталкиваются органы государственной власти при проведении этой работы, обратив внимание, прежде всего, на ментальность чиновников, которые «…заведомо были почему-то всегда закрыты, и пытаться до чиновника каждого уровня донести, что ты теперь должен быть прозрачным, – крайне нелёгкая задача … Её ни поручениями, ничем не изменишь».
Вторая проблема, по мнению Ермолаева, это режим секретности, явные нормативные запреты на публикацию данных. На это очень живо отреагировал Д.А.Медведев, заметив, что «нужно проводить мероприятия по рассекречиванию и снятию соответствующих грифов с тех данных, публикация которых никакой угрозы безопасности не представляют».
Мой комментарий: Как мне кажется, сейчас самое бы время вернуться к проекту закона о служебной тайне, который до сих пор так и не удосужились принять. Без законодательного регулирования этого вопроса, государственным органам крайне сложно будет принимать решения о раскрытии информации.
Кстати, хотелось бы, чтобы кто-нибудь объяснил уважаемому Д.А.Медведеву, что работа по рассекречиванию в принципе чрезвычайно трудоёмкая и длительная, и при этом очень ответственная – это не «мероприятие», которое быстренько провёл, и проблемы нет. Пока рассекречиваются старые документы, успевают накопиться новые массивы ждущих рассекречивания документов. А ведь даже просто проставить на каждом листе документа штампики о рассекречивание – огромная техническая работа. Для сравнения, правительство США, у которого проблема рассекречивания тоже стоит очень остро, в настоящее время вкладывает серьезные средства в разработку новых методов рассекречивания, и сумело повысить производительность примерно на порядок, причем не столько за счет новых технологий, сколько за счет организационных мер, обеспечивающих эффективное взаимодействие заинтересованных ведомств.
Третьей проблемой Ермолаев считает отсутствие юридической ответственности для чиновников за публикацию открытых данных и их актуализацию.
Мой комментарий: Об ответственности всерьёз можно говорить лишь одновременно с созданием условий, позволяющих сотрудникам государственных органов эффективно справляться с возложенными на них обязанностями (включая и соответствующую оплату дополнительного труда).
Четвёртая проблема – это чистота и корректность данных, а также порядок внесения изменений при обнаружении ошибок и неточностей.
С.Плуготаренко, директор Российской ассоциации электронных коммуникаций, также считает, что раскрытие данных должно стать для государства более приоритетной задачей, чем создание новых сервисов. Он также отметил, что необходимо определить ответственность госслужащих за несвоевременную или неполную работу по раскрытию данных, подчеркнув: «должен быть кнут». Реакция Д.Медведева: «Да, это абсолютно правильно, иначе ничего вообще делать не будут».
Плуготаренко также предложил, чтобы в «технических заданиях, которые описывают информационные системы, создаваемые государством, обязательно были бы прописаны условия, принципы и критерии раскрытия данных. То есть в ТЗ зашивается информация об открытых данных».
Установление на законодательном уровне требований к государственным органа по раскрытию данных поддержал А.Потылицын, помощник руководителя администрации президента Республики Башкортостан. Одной из проблем, с его точки зрения, «является некое непонимание ведомствами обязательности этих процедур, и хотелось бы также всё-таки иметь какую-то законодательную подоплёку, чтобы ведомства были обязаны раскрывать массивы данных, как было справедливо сказано, из числа тех, которые не несут угрозы обществу и т.д.».
Я.Кузьминов, ректор Высшей школы экономики, подчеркнул, что необходимо на уровне законодательства установить обязанность по раскрытию данных не только для федеральных ведомств, но и региональных и муниципальных, поскольку 70% интересующих и бизнес, и граждан данных находится именно у них.
Для организации работы по раскрытию 500 наборов данных он предложил создать на базе комиссии по Открытому правительству рабочую группу из представителей ведомств и экспертов, и дать этой рабочей группе задание еженедельно на заседании рассматривать 10–20 наборов данных, сопоставлять… Реакция Д.Медведева на это предложение: «Нормальное абсолютное задание… Это большая работа, но кто-то же её должен делать.»
Мой комментарий: Американский опыт уже показал, что если гнаться за количеством открытых данных и раскрывать их по принципу «бери, что дают», то в итоге будет создана огромная, но бесполезная информационная помойка. Почему бы, в виде исключения, не поступить один раз по уму, задав сначала вопрос политическим силам, коммерческим организациям, другим заинтересованным сторонам о том, какие данные они хотели бы получить?
В заключении Д.Медведев дал понять, что вопрос открытия государственных данных будет и впредь под неусыпным вниманием Правительства, и отвертеться никому не удастся:
Вообще, тема открытия данных и открытых данных как нового ресурса развития экономики, социальных коммуникаций – она, конечно, неисчерпаемая. Я просто хотел бы, чтобы все присутствующие, кто принимал участие в подготовке сегодняшней встречи и дальше будет работать, понимали, что мы (в данном случае я имею в виду Правительство) осознаём необходимость того, чтобы двигаться по этому пути.Мой комментарий: К сожалению, ни в одном из выступлений я не обнаружила хотя бы попыток разъяснить государственным органам, какую отдачу они получат от этих открытых данных. Пока для них планируется дополнительная нагрузка с неопределенным результатом на выходе. Все выступающие красочно рассказывали, как будет хорошо гражданам и бизнесу, и никто не задумался о том, являются ли игры с открытыми данными действительно приоритетной задачей для государственных органов, стоит ли и в каких объёмах расходовать на них и так ограниченные силы и средства…
Здесь есть и сложности, конечно, есть инерция мышления, есть охранительные подходы, которые в принципе свойственны государственной службе, не только российской, конечно, и заграничной тоже, ничего в этом особенного нет. У нас такие охранительные традиции ещё, конечно, коренятся в традициях ХХ века, и в этом плане идея о том, что как бы чего не вышло, даже если речь идёт об абсолютно открытых данных, – она где-то в подсознании у чиновников имеется.
Но чем активнее мы будем вовлекать всех в эту работу, тем скорее эта работа пойдёт. А уж сколько это добавит к нашему ВВП, я не знаю, но даже то, что сейчас уже происходит, – это, конечно, внушает очень и очень серьёзные надежды на то, что это один из драйверов роста российской экономики и один из способов улучшить коммуникацию между нашими людьми.
При подобном бездумно-потребительском отношении к государственным органам и их интересам, проект открытых данных неминуемо столкнется с явным и неявным саботажем.
С моей точки зрения, сейчас, может быть, более важно было бы добиться исполнения на деле уже давно вступившего в силу, но на практике почти не применяемого закона о доступе к информации о деятельности государственных и муниципальных органов власти, - и «открытые данные» рассматривать именно в контексте этого закона.
Источник: Сайт правительства Российской Федерации
http://www.government.ru/docs/22683/
Комментариев нет:
Отправить комментарий